( в книге «Реки Вселенной: неомифологизм в творчестве марийских художников». – Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 2010.)
Э.М. Колчева, кандидат искусствоведения,
МарГУ, Йошкар-Ола
«Мир вздохнул, расступаясь…Тень клубилась и обретала объем,
тень тянула в себя – в пространство, где вообще нет теней.»
(С.Лукьяненко. Ночной дозор.)
Светящееся пространство пульсирует потоками магических волн, звенит и, кажется, поет небесными звуками гуслей. Кто и кому посылает эти сигналы? «Наследие», - подсказывает нам название картины (Наследие. 1994. К., темп Рождение этноструктуры. 1993. Оргалит, темпера. 72x5. 47x60. МИИ РМЭ). А вот открываются темные бездны времени, являя зрителю «следы веков». Они, преодолевая неопределенность, узнаваемыми марийскими орнаментальными формами - зигзагами, ромбами, стилизованными рогами, растениями, древом - прорастают в «Этноструктуры» (Рождение этноструктуры. 1993. Орг., темп. 72x53). Вновь рождаются древние символы! Жаждущий бытия и смысла Мир состоялся! Увидевшим это остается прислушаться к своим внутренним ощущениям, переживаниям. Здесь начинается территория идей, создаваемых абстрактным творчеством художника Измаила Ефимова, который не изображает предметный мир, а стремится выразить его сущность.
В середине XX века теоретик культуры А.Вебер писал об абстрактном искусстве: «Оно как бы вспоминает о своем вхождении в космос и использует и проверяет предоставленные ему этим элементарные факторы по отношению к своей сущности, своему богатству и заключающимся во всем этом возможностям». Это привело, по мнению ученого, к «чрезвычайному обогащению мира красок и форм и их композиционного использования в понятных только из самих себя выражениях образа. Сферы красоты, открытые абстрактной живописью, были ранее неизвестны» [1.341].
С этого направления начинается путь в этнофутуризм художника Измаила Ефимова. Представленное в абстрактных орнаментальных композициях, его творчество есть удивительная конкретность размышлений о смысле Бытия своего народа и, наверное, в этой связи, о себе самом. Для автора мир упорядочивается и гармонизуется исконными, традиционными ценностями, которые высказываются через элементы марийского орнамента и символику цвета. Это искусство оказывается не просто стилизацией, а религиозно-философским осмыслением финно-угорской культуры, и, в конечном счете, указывает на общечеловеческие истоки (Этнографический этюд. 1990. X., м. 90x80. МИИ РМЭ).
«Мои работы начала 1990-х годов основаны на семантической точке зрения, другими словами, на поиске смыслового значения древних знаков и знаковых систем. Вопрос не только в поиске и исследовании систем знаков, а и в исследовании тех следов, которые связаны с конкретной «материальной» культурой этих древних народов: археологическими находками, керамикой, металлом, деревом, кожей. Сохраненное наследство, вышивка и орнаментика связаны не только с искусством, но и с народной философией, легендами, традициями, мифологией, с языческой картиной мира и мировоззрением», - говорит И.Ефимов, - «Меня интересует то, что язык древнего изобразительного искусства был таким символическим и эффективно импровизировал... представления о мирострое... Я мог выбрать только абстрактный или символический язык...» [2.25].
Мастер шел к своим открытиям непростым путем. Напомним, что Измаил Варсонофьевич Ефимов - лауреат государственной премии МАССР, заслуженный художник РМЭ, а с 2006 года заслуженный художник Российской Федерации, дважды избирался председателем правления Союза художников Марийской АССР (1987-1989гг. и 1992-1994гг.). С 1997 года исполняет обязанности главного герольдмейстера при президенте Республики Марий Эл, является Почетным членом Всероссийского геральдического общества, одним из учредителей Гильдии геральдических художников России. И, конечно же, каждый школьник Республики Марий Эл знает, что Государственный герб и Государственный флаг РМЭ были разработаны художником Измаилом Ефимовым.
Но известность художник завоевал гораздо раньше, работами, выполненными в реалистической манере. В художественную жизнь республики он стал вливаться, еще обучаясь в Казанском художественном училище и затем на факультете монументальной живописи Московского государственного художественного института им. Сурикова в 70-е годы XX века. Он изображал традиционный уклад горных мари и их современную сельскую действительность. Природа марийского края, история народа, его глубокие традиции нашли отражение в таких живописных полотнах, как «Весна в Горномари» (1980. X., м. 90x120. НМ РМЭ им. Т.Е.Евсеева), «Мои земляки» (1981. X., темпера. 135x201. МИИ РМЭ), «День прошедший» (1984. X., темпера. 125x178. МИИ РМЭ), «Дедушкин очаг» (1984. X., темпера. 90x110. МИИ РМЭ). В 1979 году картина «Провожают на фронт» (Х.м., 170х139) заслужила высокое признание советской художественной критики и пополнила собрание Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге. В том же году молодой художник был награжден дипломом Академии художеств СССР и через год принят в члены Союза художников СССР и удостоен премии ЦК ВЛКСМ, Министерства культуры и Союза художников РСФСР.
Кардинальному изменению образно-пластического языка И.Ефимова предшествовали сложные события в его творческой деятельности. Кризис Союза художников республики, как и всей культурной жизни страны, вызывали протест не только в душе, но и в конкретных действиях художника. Как один из лидеров художественного сообщества республики, в 1987 году Измаил Ефимов был избран председателем правления Союза художников МАССР. По его инициативе в 1988 году марийские художники бойкотировали парадную выставку в Москве, посвященную достижениям автономных республик. Разочарования, последовавшие за этим, не сломили его. Они способствовали тому, что он сам назвал обретением «полной творческой свободы», раскрепощением. Выход из тупика для истинного творца возможен только в художественных поисках, в 1989 году он оставил должность, целиком отдавшись искусству.
Двумя крупными выставками в жизни республики был ознаменован 1991 год. Одна из них была посвящена 100-летию со дня рождения одного из первых марийских художников А.В.Григорьева и проходила в Козьмодемьянске, другая - зональная выставка «Большая Волга» - в Казани. Естественно, и И.Ефимов принял в них участие. Оценку тех событий дала на страницах «Марийской правды» С.М. Червонная. «Первой попыткой переосмысления исторического пути, «социалистического выбора» марийского народа в современной живописи», «ярким авангардом политического мышления, который дерзко противостоял унылой пропагандистской заданности искусства застойных лет» предстает работа И. Ефимова «Шествие», «видимо, так велико отчаяние от сознания бессилия и покорности шествующего в неизвестность народа, незащищенности вползающей в катастрофу, теряющей свои живые краски природы, что даже художник мирного, лирического склада становится мятежником, духобором, бойцом идейного ополчения, неудержимо поднимающегося и ширящегося по всем республикам народных фронтов» [82]. Через этап обличительного реализма («Смерть большого дерева», 1982-84; «Хлеб сельчанам», 1991. Оргалит, темпера, 81x91,5. МИИ РМЭ; «Шествие», 1991, X., темпера. 120x170. МИИ РМЭ и др.) Измаил Ефимов делает неожиданный поворот в своем творчестве, выходит на новый уровень осмысления мира.
Первыми работами на этом пути были, как уже отмечалось, абстрактные живописные композиции, родившиеся на основе переосмысления пластических образов предметного мира и марийской орнаментики («Этнографический этюд», 1990. X., м. 90x80. МИИ РМЭ; «Рождение символа», 1991, К., темпера. 70,5x49,6; «Следы веков», К., темпера. 52,5x84; «Уходящее наследие», 1991, К., темпера. 52,5x84 и др.), а также работы, связанные со стилизацией пермского звериного стиля («Древний мир», 1991. Оргалит, темпера. 85x53; «Семья угров», 1991. К., темпера, 84,5x51; «Воин-охотник», 1991. К., темпера. 78x50). Около тридцати акварелей экспериментального цикла, созданные в 1989-1992 годах, на сегодняшний день находятся в Хельсинки.
Картина «Судьба поколений» (1991, Оргалит, темпера. 55x79,6) вбирает в себя оба направления поисков, ставя проблему масштабно. Некие сущности, или как говорит художник, конструкции, ассоциирующиеся с людьми в национальных одеждах, преклоняются перед пирамидоподобными твердынями, просвечивающими орнаментами-шифрами тайных знаний. Этот «ритуал» незримо освящается божественным присутствием в виде парящих над происходящим призрачных пермских личин. Так происходит первое погружение художника Ефимова в невидимый для профанного сознания мир, в «сумрак» (С.Лукьяненко), в котором открывается истинный облик сущего.
Этот уровень бытия Измаил Ефимов прозревает в последующие годы в полной мере, ему раскрывается геометрия этнического пространства («Праздничное поле», 1992, К., темпера, 80x50; «Небесный вестник», 1993, Оргалит, темпера, 49,5x79,5, МИИ РМЭ; «Пространство мифов», 1993, К., темпера. 56,5x79; «Зимние обряды», 1994, К., темпера. 51,5x84 и др.), появляется серия «Этноструктуры». Самой интересной работой в творчестве этого периода художник считает картину «Трехглавая птица – тотем финно-угров» (1992), подаренную правительством РМЭ эстонскому президенту Леннарту Мери.
В этом измерении художник встречается с миром духов. Первой оживает душа дерева («Душа дерева», 1992, К., темпера. 84,5x53), а затем, пережив трансформацию в мозаично-декоративные формы, являются тотемы и невидимые в обыденной жизни хозяева лесов, полей, подземного мира («Явление лесного духа», 1992, К., темпера. 84,5x52,5; «Явление покровителя воинов», 1992, К., м. 84,5x52; «Трансформация духов», 1992, К., темпера. 78x56,5; «Ритуальный танец», 1993, Оргалит, темпера. 59,5x50; «Пробуждение духов», 1993, К., темпера. 55,5x78,5 и др.).
Откликнувшись на пытливый зов, духи уводят мастера глубже и на ином уровне «сумрака» открывают ему свои сокровенные лики («Явление нового духа», 1992, К., темпера. 84,5x52,5; «Дух ночи», 1992, К., м. 78,5x54,5). К 1993 году И.Ефимов находит новый образно-пластический язык и начинает разрабатывать направление, выразившееся сначала в серии «Археографики», выполненной в технике акварели и гуаши, а затем и в живописных полотнах. Чтобы увидеть новый облик мира достаточно сравнить одноименные работы двух периодов, например, «Камлание» 1992 (Б., акв. 70x49,7) и 1994 годов (К., темпера. 84,5x52,5), «Зверь убегающий» 1992 и 1994 годов, «Хозяин болот» 1992 и 1995 годов. В 1996 году художник отметил свой 50-летний юбилей. Именно к этому рубежу он приходит с новой художественной концепцией. «Новый» Ефимов демонстрирует картины в Йошкар-Оле (пятьдесят две работы) после выставок 1993 года в нескольких городах Венгрии. Автор заявляет о завершении определенного этапа в его творчестве.
Для многих Измаил Ефимов предстает загадкой. Это уже не обличительная живопись, не реализм вообще и даже не архаично-примитивистские, но все же узнаваемые образы. Опыт модернистских направлений искусства, научных открытий ХХ века сплавился с финно-угорскими мифологическими представлениями, породив удивительные, необычайно живые образы своеобразных «микроорганизмов» этносферы. Художник увидел их своим внутренним интуитивным «микроскопом» и предоставил нам возможность прильнуть к заветному «окуляру». Зрителю являются биоструктуры в их этнической символике, духовной ипостасью в этом мире обладают как природные, так и рукотворные предметы и явления, и даже процессы и события («Весеннее пробуждение», 1995, Б., акв. 50x70; «Развитие среды обитания», 2006, Б, акв., 30x42).
Своими «анимистическими» открытиями Измаил Ефимов просто поражает зрителя. Он вскрывает тот пласт культуры, который содержит невидимый, но реально действующий для мифологического мышления, мир. Его духи обретают столь убедительную форму, что, во-первых, воспринимаются абсолютно как живые, а, во-вторых, они рельефно демонстрируют сущность той вещи, свойства которой мы наблюдаем в нашем, проявленном мире. В «сумраке» бессознательного этнического опыта художник находит древнейшую форму мировосприятия – анимизм, веру в то, что все явления внешнего мира имеют собственную душу. Вызывающий опасение облик этих существ, то ли в шипах-иглах, то ли в беспрерывно движущихся ресничках и щупальцах, обращен к сложному комплексу ассоциаций, с одной стороны, современного человека с малопонятным микробиологическим миром, а с другой стороны, это реактуализация древнего мифологического мышления человека архаического, остерегающегося невидимых сил. И то, и другое настораживает, заставляет соблюдать правила, оценивать свои действия с учетом независимых от человека законов, а не чувствовать себя господином природы.
За многообразием аниматической этнофауны художнику открываются фундаментальные истины: этносфера – это единый живой организм, живое существо! («Среда обитания», 1994; «Этносфера. Жилище.». 2004. Б.акв., 43х61; «Этносфера. Эстонский мотив», 2004).
Метод И.Ефимова можно охарактеризовать как сюрреалистический: стремление к «переживанию неразрывного единства человека с целостным живым мирозданием», желание организовать хаос через принципы случайности, «удачной находки», «автоматического письма». Но открытия Измаила Ефимова совершенно иного плана, нежели в европейском сюрреализме XX века, где в качестве исходных установок делается ставка на бред, абсурд, имморализм. Сон и реальность, соединяющиеся в «абсолютную реальность», сверхреальность, открывают в данном случае иные двери. Это не мир абсурда и ужасов индивидуального подсознания цивилизованного человека, а гармоничный мир природных духов-хранителей, окружающий человека родового, чтящего Традицию. Если апеллировать к первооткрывателям бессознательных психических структур, то в первом случае метод опирается на теорию З.Фрейда, а в данном случае ключом может служить учение К.Г.Юнга. Мир, в который погружает зрителя творчество Измаила Ефимова, лежит гораздо глубже уровня личных бессознательных переживаний, его область – коллективное бессознательное, сфера родовая, материнская, это отголосок «золотого века» человечества.
Финские исследователи сравнивают творчество Ефимова с работами предтечи сюрреализма Джорджа Де Кирико (начало XX века). Отмечая сходную магическую атмосферу художников, они указывают на принципиальные различия: «В отличие от модерного отчуждения Джорджо Де Кирико - его творчество, будучи тоже сильно связанным с сегодняшним днем, основывается на изображении образов средствами мира предков» [2.28].
С.М.Червонная отмечает, что в творчестве художника обнаруживается новый уровень, который можно выразить как переход «от реконструкции археологических ценностей» к «свободному независимому мифотворчеству», вызывающему к жизни «новых духов и богов, …чье поле действия, поле влияния на зрителя – не музейное пространство, а сама жизнь…» [3.78]. Анализируя особенности языковых средств художника, линию, цвет, ритм, искусствовед подчеркивает их «колоссальную внутреннюю энергию», которая гипнотизирует зрителя, вовлекая в «шаманское языческое действо». На уровне колористического решения полотен зачастую ощущаются вариации традиционной горномарийской цветовой гаммы («Воин-охотник», 1991, К., темпера. 78x50; «Апофеоз», 1995, Оргалит, темпера. 55x79,6. МИИ РМЭ), фон «Небесного вестника» (1993, Оргалит, темпера, 49,5x79,5, МИИ РМЭ) ассоциируется с декором национальных поясов.
Художник нашел яркий выразительный прием - своеобразные «теплые искорки» [4.129], напоминающие то ли свечи, то ли глаза. Именно эти элементы придают образам необычайную живость и энергетику. Важнейший прием И.Ефимова - аллюзия, суть ее заключается в тончайших намеках, балансировании на грани цитаты. Это ведет к тому, что зритель сюрреалистических произведений, как правило, находится в состоянии неопределенности, на грани понимания. А следовательно, вокруг творчества художника возникает напряженная ситуация от восторга до резкого неприятия. Но необходимо помнить, что «в лабиринте движение в одну сторону может привести в другую» [5.29]. Работы Измаила Ефимова – это своеобразный «перформанс» на плоскости бумаги или полотна.
С конца 90-х гг. XX в. Измаил Ефимов разрабатывает еще одну линию в своем творчестве, ее условно можно охарактеризовать термином «фэнтези». Как жанр современного изобразительного искусства фэнтези характеризуется реалистическим языком и фантастическим содержанием. И.Ефимов вносит в этот жанр определенную долю стилизации, условности и этнофутуристическую проблематику. Отсчет можно вести от картины «Победоносцы в Поволжье» (1996, X., м. 90x129). В первом десятилетии нового века у художника появляется масштабный замысел картины «Зоомистерия» (2000-2007, X., м. 189,5x285), начинается последовательная работа над эскизами. Из триптиха «Сон кузнеца Ильмаринена» (2004. Б.акв., 30,5х43) в стиле его «археографик» приходят (или в рамках ее создаются) детали будущей картины - причудливой «живой» формы нож, ритуальные сооружения и объекты почитания.
Сюда же включается геральдический опыт художника. Картина была представлена публике в 2008 году. Сюжет, как говорит сам автор, отражает идею противостояния двух миров – природной стихии и «культурной», цивилизованной среды. Первая обозначена хтоническими силами, волком и медведем, кони же, как копытные животные, связанные со средним человеческим миром, символизируют культурных героев. Поле с «проросшими» ножами Ильмаринена не дает отступить первым, за вторыми укрепленные рукотворные объекты, ритуальные сооружения. И даже птицы в небе участвуют в этой глобальной битве.
Прочтение темы может происходить в нескольких срезах: в культурно-историческом смысле как смена эпох в истории народа и борьба двух мировоззрений, причем как в приложении к мари и финно-уграм, так и к человечеству вообще. В психологическом отношении здесь видится мысль о противостоянии двух сторон человеческой натуры, иррационально-эмоциональной, естественной и упорядочивающей разумной, искусственной. В культурологическом ключе эти уровни можно объединить категориями дионисийского и апполоновского начал (Ф.Ницше), то есть картину можно трактовать как аллегорию этих фундаментальных оснований, универсалий бытия. И тогда понятным становится парадоксальное заключение автора о том, что эта яростная схватка – лишь имитация, «подобие маски», то есть это игра! Ведь, как писал сам Ф.Ницше, «аполлоническое сознание, пожалуй, лишь покрывало, скрывающее…дионисический мир». [6, с.65].
Как считает С.М.Червонная, творчество Измаила Ефимова определило «переход марийского искусства к новой методологии, обеспечивающей и более глубокое проникновение в сферу этнической психологии, и более активное воздействие художника на народное сознание» [3.78].
«Красота и богатство мира в нашей непохожести. Я не хочу раствориться как художник, я не хочу, чтобы растворилась культура ни одного народа, и, конечно же, моего, марийского. Вот почему я стремлюсь к первоистокам, к утраченной цивилизации предков» [7]. Вскрывая реальность прошлого, помогая ей обрести современную форму, Измаил Ефимов находит реальность сущую, подлинную и извечную!
________________________________________
Источники и литература:
1. Вебер А. Избранное: Кризис европейской культуры. – СПб.: Университетская книга, 1998.
2. UGRICULTURE, Contemporary art of Fenno-Ugrian Peoples. The Gallen-Kallela Museum. – Helsinki, 2000.
3. Червонная С.М. Все наши боги с нами и за нас. Этническая идентичность и этническая мобилизация в современном искусстве народов России. - М., 1999.
4. Кудрявцев В.Г. Марийская графика. - Йошкар-Ола, 2001.
5. Якимович А.К. Реализмы двадцатого века. – М.: ГАЛАРТ, ОЛМА-ПРЕСС, 2000.
6. НицшеФ. Рождение трагедии из духа музыки. Предисловие к Рихарду Вагнеру. // Сочинения в 2т. Т.1. Литературные памятники / Сост., дед., вступ. Ст. и примеч. К.А.Свасьяна. – М.: Мысль, 1990.
7. Ефимова Н. «Я знаю вкус свободы…». У мольберта // Марийская правда. - 1993. – 23 декабря. - С. 5.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта по подготовке научно-популярного издания РГНФ («Реки Вселенной: этнофутуризм в Марий Эл»), проект № 09-04-93803 к/К
Комментариев нет:
Отправить комментарий